Украденные ночи - Страница 13

Войдя в дом, мама поднялась в свою спальню, расположенную на втором этаже. Спустя некоторое время она вошла ко мне. Еще никогда я не видела ее такой расстроенной.

Она села на стул и посмотрела на меня каким-то оценивающим взглядом.

— Сиддонс, это какой-то ужас, — наконец произнесла она.

Я кивнула.

— Нас ожидают крупные неприятности. Люди бывают очень злы. Хорошо, что ты не уехала в школу. Дети особенно жестоки. Но тебе не о чем волноваться. До тебя им не добраться. А вот мне предстоит испить чашу яда до дна.

Я слушала ее не перебивая.

— Они все поставят с ног на голову, все изуродуют. Ты ведь знаешь, что я люблю Эверарда.

В этом я не сомневалась. Он очень отличался от остальных ее поклонников. Он оказывал на ее жизнь стабилизирующее влияние, в котором она очень нуждалась.

— Конечно, — продолжала она, — его самого всегда очень беспокоила эта ситуация. Он был обязан вести правильную жизнь, соответствующую принятым в нашем обществе условностям. Он ведь и сам очень правильный. Но у нас не было выбора. Мы любили друг друга. Что из того, что мы были такими разными… Мы были созданы друг для друга. Ты понимаешь?

— Ну конечно.

— Нас будут поливать грязью. Я не знаю, что с нами обоими теперь станет. Это конец его карьеры. Как ты думаешь, я себя чувствую… зная, что это все моя вина?

— За все, происходящее с нами, ответственность несем только мы сами, — процитировала я Тоби.

Мама грустно посмотрела на меня.

— Моя малышка Сиддонс, — вздохнула она, — скоро перестанет быть малышкой. Она вырастет. Она уже начинает разбираться в жизни. Кто тебя этому научил? Наверняка Тоби.

— Он очень многому меня научил, — кивнула я.

Она гневно сжала кулачки.

— Он не должен был уезжать! — воскликнула она. — Он должен был набраться смелости и дать отпор своему отцу. Я не хочу сказать, что он был трусом, но… Как всегда, мистер Почти.

— Как ты можешь такое говорить! — возмутилась я. — Быть может, ему потребовалось больше смелости, чтобы уехать, чем чтобы остаться. Он не мог и дальше прожигать свою жизнь. Кроме всего прочего, он любит своего отца. Мы не имеем права осуждать других людей, потому что мы не знаем всех обстоятельств, заставляющих их действовать так или иначе.

Мама изумленно раскрыла глаза, а затем медленно улыбнулась.

— А ведь ты права, моя девочка, — кивнула она. — Ты сама не знаешь, как ты права. Я хотела бы, чтобы ты помнила об этом. Я собиралась все тебе объяснить. Мы с тобой очень мало общаемся, верно?

Тут возразить было нечего.

— Я никогда и никого не любила, кроме Эверарда, — продолжала она.

Я подумала о своем отце, и она это поняла.

— Это было временное помрачение рассудка. Что может знать о любви семнадцатилетняя девчонка? Да, у меня были и другие любовники, но с Эверардом все было серьезно. Мы мечтали о том, что после ее смерти мы сможем пожениться и поселиться в его загородном доме, лишь изредка наезжая в Вестминстер. Я была бы ему хорошей женой. Я понимаю твой скепсис. Но нам нравилось об этом мечтать, и Эверард верил, что так все и будет… когда-нибудь. Однако этот брак связал его по рукам и ногам…

— Он женился на ней. Значит, он ее любил.

— Это был брак по расчету. Два древних рода… Богатые помещики. Ну, ты знаешь, как это у них бывает. Эверард был очень юн и ничего не знал о случаях помешательства в этой семье. Но у нее это проявилось очень быстро… Вскоре после медового месяца. С тех пор к ней всегда были приставлены няньки. А временами ее и вовсе приходилось запирать. Можешь себе представить ужас Эверарда. Он был таким многообещающим юношей, его ждала блестящая парламентская карьера… и вдруг такая жена.

— Бедный Эверард. Я замечала, что он очень часто грустил.

— Именно эта грусть и привлекла меня к нему. С твоим отцом было то же самое. Наверное, грусть трогает мое сердце. Да, так и есть. Мне хотелось заставить их улыбаться. А потом я поняла, что за человек Эверард. Умный, совершенно не такой, как все. Существует такое понятие, как единство противоположностей… Наверное, в этом и заключался секрет нашего взаимного притяжения. Мы так сильно любим друг друга, Сиддонс, что даже сейчас ни о чем не жалеем.

— Что теперь будет?

— Они выжмут из этого все, что смогут. Газеты будут пестреть сенсационными заголовками. Так уже было с сэром Чарльзом Дилком. Ты об этом ничего не знаешь.

— Знаю.

— Значит, ты знаешь, что это положило конец его карьере. Эверарду тоже этого не миновать. У него есть враги в парламенте. Его политические оппоненты. Иначе и быть не могло. У ярких личностей всегда есть враги. Теперь они начнут его травить. У меня есть свои враги. И они своего шанса не упустят.

Я попыталась утешить ее, сказав, что со временем вся эта шумиха утихнет.

— Нет, — покачала она головой. — Теперь все будет иначе. За всем этим кто-то скрывается… кто-то ее подталкивает к этим действиям. Сама она на это никогда не пошла бы. Она всего лишь пустая оболочка. Можешь не сомневаться, эти люди своего добьются.

Я напомнила ей о том, что она всегда была оптимисткой. Быть может, все не так уж плохо. Быть может, все уляжется. Ведь так иногда бывает, верно?

Я проводила ее до спальни, помогла лечь и подоткнула одеяло. Принесла ей чашку горячего молока, сдобренного каким-то снотворным снадобьем, ведомым одной Мег. Когда мама задремала, я на цыпочках вышла из комнаты и вернулась к себе, размышляя над тем, что нас всех ждет. В одном я была уверена: грядут перемены.

В газетах начали появляться заметки. Поначалу они были очень краткими и расплывчатыми. «Жена одного известного политика собирается подавать на развод. Поговаривают, что в этом деле замешана некая знаменитая актриса».